Глава 35   НАБРОСКИ К ПОРТРЕТУ СТИХИ ПОЭТОВ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА
О М.Ю.ЛЕРМОНТОВЕ


Нечасто поэты пытаются обратить свой взор на собратьев по перу, классиков или современников, но всегда соперников. И тем более не часто делали это поэты серебряного века, погруженные в собственные миры, они более других страдали от нарциссизма. Но для многих из них культовой фигурой стал М.Ю.Лермонтов. Образ Демона со всеми его трагедиями и противоречиями стал основой для их мировоззрения, а фигура самого поэта неразрывно связанна именно с этим образом, потому она и не могла не привлечь их внимания.

Каким же представляют нам М.Ю.Лермонтова в своих творениях К.Бальмонт, В.Брюсов, М.Кузьмин, что привлекало их внимание, что волновало больше всего тех, кто готов был создавать новые  мифы и легенды о знаменитом предшественнике?

Образ поэта, его Демон пронизывают все таинственную и музыкальную лирику А.Блока, но от старается отстраниться от этого Демона, и во многом ему удается превзойти его, в то время, как его современники непосредственно обращаются к личности поэта.

К.Бальмонт, блестящий профессор филологии и законодатель мод в поэзии создает цикл стихов о Лермонтове. Он состоит из четырех стихотворений.
Говорят, о чем бы не писал поэт, он говорит о себе самом, ища в другом близкие черты. Но это не совсем так, если в его творчестве возникает фигура известная и яркая, тревожащая сознание:

Опальный ангел, с небом разлученный,
Узывный Демон, разлюбивший ад, -

С первых строчек К.Бальмонт  определяет главное, самое важное противоречие Лермонтова, ощущавшего себя Демоном - он изгнан с небес, но не желает оставаться на земле и снова туда стремится. Он мечется и не может до конца определить собственного места в мире, а потом глубоко несчастен. Отсюда мечтания, разочарования и преступления, которые он вынужден совершать.

Образ окружен символами, обычными для мифов - ветры и бури, блеск высоких звезд. И этот образ оказывается в пространстве над землей. Перед нами тот, кто любил и чувствовал полет, и он вряд ли найдет успокоение на земле. Бальмонт, сам страдавший и вынужденный отправляться в изгнание, прекрасно это ощущал и передавал.
Первое стихотворение и строится на противоречии с реальностью:

На празднике - как призрак похорон,
В затишье дней - тревожащий набат

Почти физически ощущается его противопоставленность миру. Таким ощущал себя и сам поэт, возникающий среди богемы, но для него чаще всего это была игра и поза, в то время как для Лермонтова стало реальностью самой. « Я другой, еще неведомый изгнанник» - писал он, сравнивая себя с всемирно знаменитым английским лордом Байроном.

Он знал, что не вписывается ни в какие рамки и системы.
Обращает наше внимание поэт и на пейзаж Кавказа, такой любимый для Лермонтова- скалы, громады, именно в него должен был быть вписан бунтующий его герой и автор, изгнанный из привычного мира. Он так, где кипит война и обострены все противоречия.

У Врубеля, на его гениальных полотнах появляются каменные цветы - фон на котором и изображается Демон - это его сущность и состояние души, самое безжизненное, холодное и отстраненное из всего, что в это время существовало. Для нас М.Ю. Лермонтов и сам стал тем каменным цветком, способным приковать к себе неустанное наше внимание.

Бальмонт напоминает нам о гибели поэта:
Где мог он так красиво умереть,
Как не в горах, где небо в час заката
Расплавленное золото и медь.

Зная многое о трагедии поэта, мы вряд ли задумывались о том, что гибель поэта была еще и величественна и прекрасна. Но если представить себе величественную природу и вписать в нее  его тень, и тело, сраженное пулей, то меняется угол зрения на происходящее. Только природа - самое совершенное творение, забирает и оплакивает своего творца. Каждый умирает в полном одиночестве, но в случае с Лермонтовым это одиночество абсолютное.

И по воспоминаниям современников известно, что он оставался под проливным дождем, отстраненный от мира и людей на целые сутки. Среди других он так и не нашел своего места.

Вроде бы все сказано о поэте в изящном и пронзительном сонете. Но появляется еще одно творение, в котором главное - описания и размышления:

Внимательны ли мы к великим славам,
В которых - из миров нездешних свет.

И появляются имена тех, кого автор причисляет к великим поэтам. Они - посланники иных миров, на короткий  срок заброшенные к нам на землю, чтобы передать неземную красоту и гармонию смертным.

И снова противопоставлен им Лермонтов:
Людьми был загнан пламенный поэт,
Не захотевший медлить в мире ржавом.

И мы видим, что он противопоставлен не только людям вообще, но и гениальным поэтам. Такой поворот кажется непривычным на первый взгляд, мы вписываем Лермонтова в Пушкинскую эпоху и часто произносим: Пушкин и Лермонтов. Но даже не задумываемся о том, насколько они противоположны во всем. Бальмонт вырывает Лермонтова из ряда других гениев, и упрекает нас всех за то, что мы не внимательны к нему, не способны понять его, взглянуть на него по новому.

В первом сонете - полное одиночество среди людей, во втором - одиночество среди поэтов - так усиливается на наших глазах трагедия гения «неведомого изгнанника».

Эта же тема с самого начала звучит и в 3-ем стихотворении «Он был один».
Он был один, когда полу  ребенок-
Он в Байроне своей тоски искал

И снова разрушается привычное представление о поэте. Не после Пушкина, а во след за Байроном ставит Лермонтова Бальмонт. Он стоял с ним рядом по мощи таланта и влияния на мировую и русскую поэзию. Он взлетел выше своего кумира и в глубине души понимал это сам, смутно о том догадывался. Он оторвался от земли и от своих собратьев, поднимал своего героя до небесных высот.

Он был один, как смутная комета

Он небесное тело, случайно занесенное на землю, отсюда поразительное ощущение полета в его стихах, и земля спит в сиянье голубом (так видели нашу планету только космонавты, поднявшиеся на космические высоты).

До него так тонко не чувствовал и не передавал полет ни один из земных жителей. Его презрение - это взгляд на землю с той невероятной высоты. Откуда все это могло видеться человеку, живущему в первой половине 19 века:

Нездешнего звала к себе примета.
Нездешняя, и сжег свое он лето.
Однажды ли он в смерти был убит?

Не странный ли вопрос возникает  в конец этого сонета? Но мы догадывались о том, что убивали его не единожды. И мы сами вписывали его в какие-то правила и системы,  в то время, как он был вне из рамок. Снова и снова критики убивали его своим невниманием, непониманием.

Эта тема будет развиваться и в 4-ом сонете К.Бальмонта. Поэт должен ответить на свой, так странно прозвучавший вопрос:

Мы убиваем гения стократно,
Когда рукой его убивши раз,
Вновь затеваем скучный наш рассказ,
Что нам мечта чужда и непонятна.

Подходя к гению с собственными мерками и законами, мы стремимся понять его. И , впадая в заблуждения, мы убиваем его снова и снова, хотя его бессмертие заключено в его творениях, часто непрочитанных и непонятных, неправильно истолкованных.

Пушкин мог сказать о себе:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал.

Лермонтов о себе подобного сказать не мог, в нем главным мотивом было страдание, отрицание и презрение к обыденности. И странником, изгнанником он остается не только в реальности, но и  в творчество.
Его душа и нынче остается на той страшной высоте, среди дальних звезд,  до которой никто не сможет дотянуться. Она остается часто отторгнутой, почти всегда гонимой.

Мы убиваем его, потому что:
Блуждая сам над сумрачною бездной
Нам в детстве душу ангела напел,

Тем кто ползает по земле и никогда не различает ангелов, он  кажется далеким и страшным гением:
Он не блеснет улыбкой многозвездной,
Не покидая пышный свой предел.

Так и завершил свои сонеты об абсолютном одиночестве поэт, по сравнению с любым другим творцом, пережившим все муки творчества, оно было многократно усиленно. И звучит в его строчках страшная безысходность. Не остается надежды на грядущее понимание, потому что непроходимой оказалась пропасть между поэтом и его читателями. И только второй поэт способен понять и оценить то, что явило нам его творчество.

Совсем по иному взирает  на М.Ю.Лермонтова, тот, кто сам определил себя королем поэтов в серебряном  веке - Игорь Северянин.
Он мог терпеть других поэтов, и старался подходить справедливо и здраво оценивать тех, кто были рядом. Людям, восхвалявшим его, он в свое время он напомнил, что «во времена Северянина были и Блок и Бальмонт».

Он пишет свои изящные сонеты, которые называет «Медальонами». И в один из таких медальонов вписан и портрет М.Ю.Лермонтова.

Над Грузией витает скорбный дух,
Невозмутимых гор мятежный Демон,
Чей лик прекрасен, чья душа - поэма,
Чье имя очаровывает слух.

Стилистический шарм, который он приписывает Н.Гумилеву, остается и в его собственном стихе. Но здесь совсем иной подход, изящный и тонкий. И.Северянин приближается к истокам скорби и злобы гения:
Он в девушках предчувствует старух.

Любому страшно заглянуть в грядущее, и эта скорбь предчувствия не позволяет ему наслаждаться настоящим. Он пытается  понять и определить суть поэта:

Постигший ужас предопределенья,
Цветущее он проклинает тленье,
Не разрешив безумствовать уму.

Его строки оказываются значительнее и серьезнее многих литературоведческих анализов. Гений, который не позволяет себе обманываться, острее и глубже чувствует мир, чем все остальные. Именно таким остается в наших глазах и Лермонтов, и Блок, и Бальмонт, и сам И.Северянин.

Душу поэта может понять только другой поэт, и юный вечно отогнутый от мира и страдавший Демон, понятен только тем, кто способен подняться  на высоту и увидеть землю, которая «спит в сиянье голубом». Многим ли из нас доступно подобное.